Как живется вам без СССР? - Страница 3

— Тогда был огромный конкурс. Но голову мою, как видишь, заметили.

— Какой скромный, ну прямо… Ландау! — шутливо восхитилась Анна и спросила с лукавинкой в голосе: — Выходит, верно пишут в книгах, что человек из твоей страны непременно строен, высок, горд и имеет собственное достоинство?

— Книги тебе не все сообщили, — в тон ей ответил Хади, — например, то, что наши дети возвращаются из школы на слонах.

Изумлению Анны не было предела.

— Неужто? Вот бы покататься на слоне!

— И ты этому поверила? — рассмеялся парень и не менее девушки изумился тому, что житель России может верить любой ерунде.

— Нас еще спрашивают на встречах, — добавил он, посмеиваясь, — растет ли в Нубии лук и водятся ли у нас обезьяны?

На другой тропке темнокожие девушки учились кататься на лыжах. Они падали, весело смеялись, кидались снежками.

— Ты тоже кое-что о моей Родине не знаешь… — заметила скромно Анна.

— Я уже здесь несколько лет, чего же все-таки не знаю?

— Видишь, ковыляют девчонки на лыжах? А ведь существуют лыжи не только для ног, но еще для локтей и коленей. Они нужны во время войны как дополнительный резерв для выживания.

— И впрямь не знаю! — согласился Хади, пригляделся к незадачливым лыжницам. — Из моей страны девушки! — поздоровавшись с ними, сказал он и добавил: — В медицинском учатся. Знаешь, каково досталось первой медсестре в нашей стране?

Мусульманские обычаи, оказывается, запрещают женщине касаться чужого мужчины, ее в таком случае считают уличной девкой. Сит Хаву родственники мужа выгнали на улицу с маленьким ребенком на руках. Ей в ту пору было… 14 лет.

Анна, конечно, поморщилась, произнесла сердито:

— Ну и дикость!

— Да, — согласился он, — представляешь теперь, сколько сделала наша компартия, чтобы эти девушки могли спокойно учиться в Москве и потом работать в своих городах и поселениях.

В небе прямо над ними мелькнула звезда и погасла. Опять мелькнула и погасла.

— Гляди, спутник-100 летит! Когда я улетал из дома в Россию, запустили только первый.

— Знаешь, о чем мечтали люди, которые многое сделали для того, чтобы мы учились в Москве?

— О чем же?

— Они мечтали дождаться того дня, когда с земли Африки поднимется в небо первый межпланетный корабль!

— Ничего себе!

Молодые люди подошли к маленькой церквушке над рекой, необыкновенно украшавшей набережную своими веселыми куполами. В общежитии студенты с гордостью рассказывали друг другу, что в ней венчался Кутузов.

— Не хватанули у вас лишнего насчет такой мечты? Еще Советский Союз не отправил меня в Галактику, а ты мечтаешь уже о том, чтобы рядом со мной летел межпланетный корабль из Африки.

— Почему бы и нет? — вспыхнул Хади. — Да, — согласился он. — Африка упустила эру пара, эру электричества, но мы, черные коммунисты, сделаем все, чтобы наш континент ничего больше не упустил! Ты хочешь на Марс? Полетим вместе. Будешь варить кашу, штопать плащ-палатку и вести свои репортажи.

— Давай пока опустимся на землю, — предложила Анна. — Скажи, какие птицы у вас летают?

Темные глаза Хади стали вдруг такими бездонными, будто до самого донышка высветили их тонкие лунные блики. От воспоминаний о Нубии он стал каким-то неладным, оцепенелым, будто внутри его что-то кликнуло, почуялось, и нет уже сил увести себя — ум, душу, чувства — в сторону, чтобы хоть на минуту вернуться в реальность.

— Как хочется домой! — жалобно заметил парень.

— Туда вроде и перелетная птица не летит.

— Мужчина без Родины — ноль. Птица, может, и мимо пролетит, но меня дома многие ждут. Я должен вернуться.

Лунные дорожки то и дело ныряли под черные тени берез, которые, будто их собственные впечатления, показывали то темные, то светлые стороны жизни. И в этой жизни, какой бы она ни была, им выпало нынче жить, потому их обоюдное знакомство с миром было бесконечным.

— Скажи, — вымолвил как-то Хади, — ваши республики — это колонии?

Анна оторопела.

— Какие колонии? — изумленно спросила она и объяснила, что девушек и парней коренной национальности из республик часто принимают в столичные институты без конкурса, хотя знания у них бывают слабоватыми. Но… там, на местах, нужны высококвалифицированные специалисты. — И добавила с горечью: — У меня, славянки, этот конкурс отнял несколько лет жизни. Я поступила в университет лишь на третий год. Представляешь?

Через минуту она усмехнулась:

— Ты б видел Узбекистан! И это колония? — возмутилась девушка и уже с пафосом рассказывала о том, какие в тех краях школы, библиотеки, театры в республике — на всех языках! — Везде больницы, фабрики… Ты б видел, какие там стройки, сколько электростанций, заводов!

— Да, я был в Ташкенте. Очень большой и красивый город!

— Ну, я правду говорю?

— Да!

В те дни и Анне довелось многое узнать о Родине Хади, о том, что в его краю — восемь месяцев жара, остальные — жуткая жарища, а у местных людей существует обычай: при встрече бережно обниматься и надолго застывать в молчании, глядя широко раскрытыми глазами через плечо друга. Но жителям этой страны надоело уже видеть через дружеское плечо то западногерманский капитал, то английский, люди нынче везде активно тянутся к прогрессу и демократии, потому и возникла в стране компартия, кстати, нынче самая влиятельная на континенте. Бывает, что какой-нибудь богатый феодал приходит к генеральному секретарю и просит:

— Возьми моего оболтуса в свою партию и сделай из него человека. Не пожалей сил. Заплачу тебе вот…