Как живется вам без СССР? - Страница 96

Николай Февр, один из таких же добровольных пропагандистов, бывший кадет Киевского Кадетского корпуса, покинул Россию на английском угольщике «Вотан» 20 января 1920 г. Но лишь началась война, мгновенно примчался из Сербии в Берлин и добровольно предложил гитлеровцам свои репортерские услуги. Фашисты осенью 1941 года посылают его в Киев и Псков как корреспондента немецкого издания «Новое слово», где представитель русской эмиграции, ненавидящей Советскую Россию, начал усердно пропагандировать идею единения с врагом, идею «нашего немца».

«Молодежь танцует, флиртует и устраивает игры, — пишет он в своей вышедшей на Западе уже после войны книге „Солнце всходит на Западе“. — Фанты по-прежнему одна из излюбленных игр. Молодежь самая разнообразная. Тут и учащиеся псковской десятилетки, и ленинградские студентки, и приехавшие с эстонской территории русские, и молодой немецкий солдат — „наш немец“; тут в каждом доме есть свой „немец“, который пойдет потом провожать затанцевавшуюся молодежь во избежание неприятностей с ночными патрулями».

Николай Февр встречался в оккупированном городе с мельником, мечтающим о возврате частной собственности на землю, с потомками белоэмигрантов, с профессором из Ленинградской области, который служил у немцев переводчиком. То есть встречался с теми, для кого, как сообщает автор, новая война «явилась не чем иным, как продолжением бывшей давно — да уж не так и давно — борьбы белых с красными».

Естественно, что такие граждане сообщают бывшему русскому кадету, а теперь элементарно немецкому офицеришке, все, что тот хотел услышать:

«Вы спрашивали, что надо сделать для скорейшего падения большевизма?.. Если завтра в Киеве или Смоленске поднимется трехцветное знамя и национальное российское правительство призовет народ к борьбе против большевиков, то война окончится через три месяца», — сообщает пришельцу служака в немецкой управе. Только не удосужился додумать профессор свою же мысль: как это позволили бы немцы возникнуть российскому правительству? Неужто они ради прихотей и счастья этого перебежчика пришли на русскую землю с огнем и мечом? Или профессоришко решил, что переиграет Гитлера?

В Киеве, Пскове не поднялось тогда трехцветное знамя, ставшее к концу двадцатого столетия в стране символом подлости и предательства. Перешедшие добровольно на сторону фашистов белогвардейцы, позже и власовцы, пожелали в Великую Отечественную войну развязать вторую параллельную войну, — гражданскую, как и в 1918 году, против идеалов, за которые боролся весь девятнадцатый век России, и решили, что нашли в лице фашистов верных и честных союзников. Однако они не поняли главного: германские корпорации «Даймлер — Крайслер», «Сименс», владельцы заводов Круппа финансировали Гитлера не для того, чтобы вчерашние белогвардейцы развешивали в Москве или Питере свои знамена, а для того, чтобы за счет грабежа отхватить гигантские прибыли.

Вся эта шпана не усвоила главного правила русских старообрядцев: «Не верь врагу, не якшайся с врагом, это великий грех».

Оказавшись на оккупированной территории за счет чужих средств, Николай Февр, охотно, по собственной воле якшавшийся с врагом, дает своему народу презрительную кличку: «подсоветские». А ведь кадет даже спустя много лет после пролетевших событий напрашивается на такую же кличку, только со знаком наоборот: «подгитлеровец». И охотно на страницах своей книги он рассказывает о своих встречах и настроениях с такими же подгитлеровцами.

«Порыв был и у нас, встречавших немцев с цветами, я сам на старости лет бросал цветы немецким танкистам», — откровенно рассказывает Февру бывший профессор, а тот усердно записывает: «Мой собеседник улыбается и говорит: — Я тоже в первые дни прихода немцев составил на немецком языке обстоятельный доклад по русскому вопросу и передал одному „зондерфюреру“ с просьбой передать его в Берлин… Примерно через месяц после нашей встречи он прислал мне даже табаку… Табак был завернут в одну из страниц моего фундаментального доклада».

Немцы плевать хотели на то, что исходило от этих добровольных помощников, они были прекрасно осведомлены о программах своих фюреров, суть коих была выражена Альфредом Розенбергом: «Германия не может допустить того, чтобы у нее под боком неорганизованно плодился и размножался народ, стоящий на низкой ступени развития и вечно угрожающий поглотить высшую германскую расу…».

Доктор Геббельс на страницах газеты «Дас Райх» подтвердил слова Розенберга: «…война на тучных нивах востока ведется германским народом за тот хорошо накрытый стол, который после окончания войны будет в каждой немецкой семье…».

И вот тем, кого интересовал в СССР лишь собственный поход за салом, активный подгитлеровец русского происхождения Николай Февр в своих статьях и книгах пытается втолковать, как надо убить Советскую страну.

«Если бы Германия пошла по пути привлечения на свою сторону русского народа и вовлечения его в борьбу против коммунизма, то более чем вероятно, что война на востоке была бы закончена уже в 1942 г. или переросла бы во внутрироссийскую — гражданскую войну.

…Чтобы разумной политикой ускорить отпад русского народа от советской власти, т. е. сделать полезное для Германии, с ее стороны требовалось приложения значительно меньших усилий и принесения значительно меньших сил».

Эти строки напомнили мне другое издание: Анатолий Рубакин, «Французские записи», 1948 год. Автор книги тоже русский, но, в отличие от Февра, войну пережил во Франции, однако смотрел на нее иначе: «немцы с первых дней стали сколачивать в Париже французские общества с немецкой ориентацией — начиналась эра пресловутого „сотрудничества“». Немцам нужны были люди, которые вели бы пронемецкую пропаганду. Они искали таких людей среди французов — журналистов, писателей. И находили.